Елена Шантова. Картинки северного детства (повесть)

[Елена Шантова]

Елена Шантова

Картинки северного детства

Картинка первая. Прощание.

Ленка стоит на крыльце в оранжевом брючном костюме и в туфельках. Мать оторвала её от плачущей бабушки и выпустила ждать отца. Девочка быстро успокоилась и прыгает то на одной ноге, то на другой. На улице тепло, апрель, можно гулять раздетой.

- Ле-е-енк,- по-самарски напевно растягивая слова, спрашивает тетка Рая, набирая воду из колонки на общем дворе,- ты куда собралась?

- На Камчатку уезжаю с моими мамой и папой.

- А бабушку с дедом бросишь, что ли?

- Не-ет, не брошу,- растерявшись, отвечает Ленка, и тут же находит выход.- А я приеду потом… Покатаюсь на самолёте и на пароходе. А потом все им расскажу.

- Может с собой их возьмешь?- шутя, продолжает допрашивать тетка Рая.

- Не-е, туда старых не берут,- уверенно сочиняет девочка, и убегает от назойливой соседки к железной дороге, на путя, как говорят взрослые.

Туда ей ходить не разрешают, но никто не видит. Она прыгает по шпалам в классики-самолётики: раз – правой ногой наступает на первую шпалу, два – двумя ногами на следующую, раз – два, раз - два.

Мысленно она уже давно в самолёте. Мать рассказывала, что он большой, серебристый, с круглыми окнами, и к нему ездит лестница. Ленка представляет себя в большом, как у бабушки, кресле, а за окном - тёплые и мягкие, похожие на вату, облака.

От нетерпения она ещё быстрее прыгает по шпалам: «Когда же папа за нами приедет, уже напрощались. Хватит!»

Она встаёт на рельсу и медленно идёт, расставив руки в стороны. Вдруг, бац! Падает прямо на мазутные кусты, и больно ударяется коленкой о край шпалы. «Ой! А-а-а!»,- трёт она ушибленное место и замечает пятно на оранжевом колене. В миг представив сердитое лицо матери, она бредёт к дому, низко опустив голову.

На крыльцо выходит дед Костя, дрожащими руками закуривает папиросу и гладит Ленку по голове. В открытую дверь слышится голос её матери:

- Мам, ну перестань ты меня расстраивать, я же не на всю жизнь уезжаю. Всего на три года... На квартиру надо заработать или нет? Что же мы все по чужим углам-то мыкаемся?

На крыльцо выходит заплаканная бабушка, за ней Ленкина мать.

- Ба-а! Ба-а!- бабушка прижимает правую руку к груди.- Сама непутёвая и девчонку тащит! Лена только болеть перестала. Да было бы рядом, слова бы не сказала, а то на четырёх самолетах!

- Не оставлю!- категорично заявляет мать, и Ленка облегчённо вздыхает.- Вы тут вконец её избалуете.

- Это вы в котором же году теперь приедете? В семьдесят третьем?

- Наверно, в семьдесят третьем, мам. Ну, хватит тебе!

- Это Лене сколько ж будет? Сейчас ей почти шесть…

- Ну, девять, какая разница, я всё равно её не оставлю.

- Да, ма-амоньки!- бабушка горько плачет, и у Ленки наворачиваются слёзы.

- Э-эх, не жилось тебе! Хлебнё-ошь горя с этим! Сбросит он там тебя в море!- увидев внучку, бабушка обнимает ее и начинает причитать.- Меркельдышечка моя, да куда ж тебя увозят эти малохольные! На край света к медведям! Да как же я буду жить без моей птички-ласточки!

Ленка ревёт в голос: и бабушку жалко, и коленка болит.

- Мам, прекрати! Не надо ребёнка в дорогу расстраивать?- мать отнимает Ленку, вытирает ей слёзы и прижимает к себе.

Бабушка, совсем обессиленная, садится на лавку, достает платок и сморкается.

- О-хо-хо, да чего уж… Видно, судьба мне - родить единственную дочь и коротать старость в одиночестве. Разве свои мозги вставлю тебе? Езжа-ай с этим алкоголиком! Помота-ай сопли на кулак без матери-то!

Слышится звук машины, к невысокой калитке на «Москвиче» подъезжает Ленкин отец с другом. Она радостно кидается навстречу. Отец подходит к крыльцу:

- Ну что, пора. Вещи загрузил, давайте прощаться.

Бабушка снова заголосила, у деда Кости затряслась голова. Они по очереди тискают Ленку, целуют её. Ленкина мать заплакала, а сама уговаривает бабушку:

- Ну, что ты, мам, не плачь. Я приеду. Писать буду часто. Прощайте, мои дорогие!

- Мила!.. Пиши!.. Лену береги!!!

Все целуются по нескольку раз, Ленке достаётся больше всех. Наконец, сели, машина тронулась. У Ленки так и осталась в памяти картинка: дед Костя держит бабушку за плечи, а она, почерневшая от горя, шатаясь из стороны в сторону, тянет к машине руки, всё удаляясь и удаляясь, и исчезает совсем.

Картинка вторая. Дорога в Хабаровск.

В самолёте сели втроём: возле окна - довольная Ленка, посередине - мать и с краю – отец. Кресла оказались намного лучше, чем у бабушки.

Самолёт развернулся, приготовился и вдруг стремительно понёсся по взлётной полосе. Салон страшно затрясло, и с Ленкиного лица в миг слетело довольство. Но через несколько секунд они поднялись в воздух, и тряска прекратилась. Ленка восхищённо смотрит в окно: земля быстро отдаляется, всё больше и больше делясь на ровные квадратики полей, высокие дома превращаются в разноцветные кубики, а дороги – в тоненькие ниточки.

Скоро земля пропала совсем, зато приблизились облака. Они густыми клочьями лезут в окно и, правда, похожи на вату, только очень большие. «Ой, какие мягкие!»- думает Ленка и ищет, где открывается окно.

- Ничего не трогай!- предупреждает мать.

Самолёт выравнивается и теперь летит плавно и медленно. К их креслам подходит красивая тётенька в синем костюме с пилоткой на голове и предлагает газированную воду с сиропом. Все берут по стаканчику, и она проходит дальше, но на обратном пути снова приносит газировку. На всякий случай Ленка уточняет:

- Опять бесплатно?

И берёт сразу два стакана:

- Какая добрая тётенька! Правда, мам?

Летят долго, и Ленка засыпает, положив голову матери на колени. Снится ей лес, а в нём – настоящий город, только не человечий, а медвежий. Дома большие, круглые, как ульи, по улицам, между деревьев, ходят медведи с сумками – на работу, мохнатые мамаши возят в колясках малышей. На детской площадке возле крайнего дома весело играют подросшие медвежата: одни кубарем катятся с деревянной горки, другие ездят на трёхколесных велосипедах, а один, самый маленький и пушистенький, забрался на дерево, а слезать боится, он поднимает вверх морду, жалобно косит на Ленку коричневым глазом и тихонько воет:

- У-у-у! У-у-у!

Она помогает малышу спуститься, и видит: большая медведица, которая читала книгу на скамейке, улыбается ей, машет лапой и зовёт к себе. Ленка идёт, вдруг та хватает её за руку, и тащит в лес. Она пробует упираться, кричать, но медведица дёргает всё сильней и сильней.

- Лен! Лен! Просыпайся!- тормошит её мать,- Сейчас ужин принесут.

Ленка ничего не понимает со сна: где медведи и, причём здесь ужин. Потом видит: между рядами кресел сразу две красивых тётеньки везут железную кабину и достают из неё вкусно пахнущие свёртки. Отец уже приготовил столики.

Ленке интересно, что там дают, но кушать она не любит. С раннего детства слабенькая и болезненная, каждый приём пищи она переживала, как экзекуцию. Напрасно мать и бабушка пытались уговорить, где лаской, где ремнём, съесть хотя бы ложку: всё было невкусное, особенно рыбий жир. Ленкины пробы Манту всегда были плохие, и родители до трёх лет вместо детского сада за десять рублей в месяц доверяли её воспитание одинокой и старенькой бабе Фене, жившей в соседнем переулке. Ленка хорошо помнит её дом: закрытые ставни на окнах, полумрак в комнатах, в углу – большой иконостас и горящую перед ним лампадку. К бабе Фене, всегда одетой в чёрную длинную одежду, часто приходили страшные бабки-ёжки, садились за длинный стол в комнате, крестились и подолгу нараспев читали какие-то старые неинтересные книжки без картинок. Однажды Ленка вырвала оттуда страницу, которую бабки читали больше всех, и баба Феня стукнула её напёрстком по лбу. С тех пор Ленка боялась и не вылезала из-под кровати до прихода матери.

Самолётная еда оказалась невкусной и из всего ужина ей понравились игрушечные столовые приборы, маленький кубик масла в фольге, джем в упаковке и хлеб, завёрнутый в пленку.

Потом пошли с матерью в туалет. Их оказалось целых три в конце салона. Отстояв небольшую очередь, зашли в один из них. Мать показала всё, что необходимо, и уже хотела оставить Ленку одну, но вспомнила про кран.

- Да, когда будешь мыть руки, обрати внимание, что кран открывается не здесь,- она показала на него,- а на полу. Там кнопка, нужно посильнее нажать ногой, она очень тугая. Полотенце вот. Я буду ждать тебя в коридоре.

Оставшись одна, Ленка с удовольствием рассматривает всякие туалетные штучки. Унитаз сделан в ступеньке и накрыт дырявым кружком, маленькая, как в детском саду, раковина вмонтирована в продолговатый столик. Сбоку у него - несколько квадратных отверстий: в одном лежат салфетки, а в другом - просто дырка. Ленка заглядывает туда и обнаруживает плохо пахнущую кучу мусора.

- Лена, что ты так долго?- мать приоткрывает дверь,- Здесь люди ждут.

- Сейчас,- успокаивает её девочка.

Ей ужасно понравилось всё делать самой, по-взрослому. Когда дело доходит до мытья рук, она со всей силы топает на большую черную кнопку на полу. Раздается страшный грохот - крышка унитаза, подобно грому, ударяет по кружку. Мать в испуге заглядывает в дверь:

- Ты что, упала? Ушиблась?

- Не-ет,- хнычет Ленка.

- А чего рыдаешь?

- Я испуга-алась.

- Ну, мой руки, тут большая очередь.

Ленка ещё раз топает на кнопку и снова гремит крышка.

- Я не знаю, как кра-ан открывается-а,- ноет она.

- Да это другая кнопка, возле унитаза, а надо возле раковины. Вон она, видишь?

Всхлипывая, Ленка моет руки и идёт за матерью в салон. Когда сели на свои места, мать строго говорит:

- Ну а теперь рассказывай, где брюки испачкала.

Ленка испугалась, что сейчас вскроется, как она по путям гуляла.

- Не знаю.

- Говори, где испачкала, я всё равно узнаю.

«А вот и нет,- думает Ленка.- Мы уже далеко улетели».

- Я упала.

- Где?

- На дороге.

- На какой дороге? Не было никаких дорог. Я тебя выпустила на крыльце постоять, а потом ты села в машину. В аэропорту тоже не было дорог.

- Были дороги. Я к колонке ходила, когда ты с бабушкой прощалась,- сочиняет Ленка, потому что боится матери.

- Зачем ты врёшь? Это мазут. И я пока ещё могу отличить мазут от грязи. Значит, ты снова ходила на путя. Кто тебе разрешал?- глаза матери сделались колючими, а лицо покраснело.- И брюки новые придётся выкинуть, хоть они и нравятся тебе. Вот как ты вещи не бережёшь! Ну, подожди. Бабка теперь далеко, баловать некому. Я возьмусь за тебя!

Ленка сидит, нахмуренная, ей совсем не хочется, чтобы за неё брались. «Бабулечка, миленькая!»,- думает она и готова расплакаться, но молчит, опасаясь матери. Ей уже не нравится в самолёте, скучно и за окном везде белая неинтересная вата.

Наступила ночь, Ленка видит в окне ровные ряды огней. Скоро приземлились в Хабаровске. Пассажиры из тёплого салона сразу попали в промозглый холод. Ленку ещё в самолете переодели в пальто и ботинки, но она все равно дрожит, как бездомный кутёнок. Куда-то подевалось лето, и кое-где виден снег.

Отец расстёгивает своё пальто, снимает пуловер, и надевает его на Ленку. И тут она видит, как по ночному аэродрому, освещённому прожекторами, к ним едет ярко раскрашенный автопоезд в четыре вагона. Ленка забывает про холод и с любопытством разглядывает его.

- Ма-ам, а это для детей?

- Нет, наверно, для всех,- отвечает мать.

- Но он же детский. Мы с бабушкой катались в Самаре на таком.

Пассажиры садятся в открытые по-летнему вагончики. Настроение у Ленки сразу поднимается. По пути она видит ряды больших самолётов, как на параде, куда они ходили с дедом Костей.

Вскоре подъехали к зданию, на крыше которого светилась надпись с буквы крестиком. Ленка знает – это «х». Она умеет читать, но плохо, буквы выучила сама, приставая к взрослым: уж очень хотелось узнать, что написано на «игрушечном» магазине, куда она тянула бабушку на каждой прогулке.

- Хы, а - ха. Бэ, а – ба. Рэ, о – ро, вэ, сэ, к,- пока дочитала до конца, уже забыла начало слова.- Ма-ам, не понимаю, что написано.

- Хабаровск,- отвечает мать.

Пассажиры входят в аэропорт. Отец несёт сумку, а мать крепко держит Ленку за руку и тащит за собой. Здание переполнено, наступил сезон отпусков. Кругом ходят, стоят, сидят и лежат люди. Ленка никогда не видела ничего подобного и с любопытством смотрит вокруг. Мест не хватает, и многие ютятся на чемоданах или прямо на полу, везде много детей. Увидев несколько бородатых мужчин, которые, постелив газеты, спят прямо на ступеньках широкой лестницы, ведущей на второй этаж, мать еще крепче сжимает Ленкину руку и шепчет мужу:

- Какие-то мужики страшные, бездомные что ли?

- Да нет,- отвечает Ленкин отец, два года назад он ездил на заработки в Магадан,- это люди Севера. Там холодно, многие бороды отращивают. Вообще, народ здесь очень хороший.

Получив багаж, они с чемоданами тащатся в кассу и встают в конце небольшой очереди. С билетами повезло, было несколько мест на завтрашний рейс в Петропавловск-Камчатский. Они сдают вещи в камеру хранения, и через небольшую площадь идут в гостиницу, но там их ждёт сюрприз: свободных мест нет, номера до того переполнены, что люди спят по двое на одной кровати, и даже в холле заняты все стулья, кресла и диваны.

Пришлось возвращаться. По дороге мать заплакала.

- Сейчас устроимся в аэропорту,- говорит отец.- Вот делов-то! Главное, билеты купили.

- Что мне билеты? Мы же не будем с ребёнком стоять всю ночь.

- Ну, давай заберём вещи из камеры хранения и положим Лену на чемодан. Сами перетерпим как-нибудь.

Ленка устала и хочет спать. Получить чемодан не удаётся: камера хранения в час ночи закрылась до шести утра. Помотавшись по аэропорту и поискав место, совсем отчаявшаяся мать ведёт Ленку в комнату матери и ребёнка, и там находится свободный уголок на одном из диванов, стоящих у стен, как в больнице. Особых условий нет, кроме отдельного туалета. Несмотря на ночь, некоторые дети не спят. В углу, не переставая, кричит грудной ребёнок.

- Мам, поехали домой,- просит Ленка,- Я не хочу больше на Камчатку.

- Молчи, без тебя тошно,- говорит мать.

Она устраивает её на краю дивана, укрывает своим пальто, а сама садится на пол. Ленка ещё хочет посмотреть на детей, но глаза слипаются, и она засыпает.

(Продолжение следует)

[Василиса]

Елена, а когда продолжение? В следующей главе герои уже доберутся до Камчатки?

[Раиса Аркадьевна]

Читаю с интересом и тоже жду продолжения.

[Василиса]

Это автобиографическая повесть?

[Елена Шантова]

Пишу медленно, мешает основная работа. Вторую главу нужно править, рано выложила, буду ещё редактировать. Готова третья, но "доспевает". Быстрее дело идёт с повестью "Людка". Там скоро выложу вторую главу и написала третью.

[Василиса]

Елена, а мой последний вопрос не увидели?

[Елена Шантова]

Да, простите, Василиса, не увидела. Повесть автобиографическая (и "Людка", и рассказы "Дед Костя" и "Песни моего детства"), даже имена героев подлинные.

[Александр]

Повесть автобиографическая (и "Людка", и рассказы "Дед Костя" и "Песни моего детства"), даже имена героев подлинные.

Повествование будет вплоть до наших дней? Это было бы очень интересно — современная камчатская проза о современной камчатской жизни.

[Василиса]

Пишу медленно, мешает основная работа. Вторую главу нужно править, рано выложила, буду ещё редактировать. Готова третья, но "доспевает". Быстрее дело идёт с повестью "Людка". Там скоро выложу вторую главу и написала третью.

Если готово, кидайте на форум! А то уже забывается начало, нужно будет заново перечитывать, чтобы войти в обстановку.

[Раиса Аркадьевна]

Елена Шантова, наверно, в отпуске. Надеемся, что в творческом, и ждем, ждем продолжения повести "Картинки северного детства". Хотя бы вторую картинку...